Во плоти ч.4

Сколько же я пропустила... надо исправляться, ибо еще это не дописано, а наготове уже есть еще мини произведение.

Любовь

– Знаешь, когда-то я может и любила его, – Ритаа говорила много и откровенно, возможно потому, что ни с кем кроме Дани не говорила, даже мужа своего от чего-то считала недостойным этого, – но став женой, придя в этот дом, мне расхотелось любить.
Она подняла вверх руки, сцепила в замок и потянулась. На розоватом плече лениво сидела темно-синяя бабочка, Ритаа подставила палец и насекомое, пару раз взмахнув крыльями, переползло на него.
– Хочешь, я покажу тебе чудо? – внезапно выпалила девушка. Дани взглянул нее влюбленными глазами и, казалось, вообще мало осознавал, о чем она говорила. Ему хотелось бесконечно слушать этот мелодичный голос и смотреть в это красивое белокурое лицо, остальное его мало волновало.
– Пойдем же, пойдем – девушка схватила телохранителя за руку и потащила, она была так похожа на подростка, на так и не оперившегося птенца. Но внутри этой детскости была непомерная гордость и чувство ничтожности всего мира перед собой. Однако Дани был мало склонен к столь глубоким наблюдениям, его больше волновала теплота руки, обхватывающей его ладонь.
– Смотри, это сливовая косточка, она твердая как камень – с этими словами Ритаа вложила в руки юноше косточку, та действительно была тверда, когда-то в детстве он разбивал такие молотком, чтобы добраться до сердцевины. – А сейчас, я покажу тебе чудо – торжественно заявила девушка и, положив косточку на ладонь, свернула кулачок. Прошептав что-то невнятное, она поднесла руку поближе к лицу Дани и раскрыла ладонь: нежная сердцевина покоилась между двумя половинками своей недавней брони.

Во плоти ч.5

Разоблачение
Иногда в те немногочисленные моменты, когда госпожа Ритаа закрывалась в своей комнате, Дани сидел на кухне в ожидании и, придаваясь влюбленным мечтаниям, рассеяно слушал щебет Лилы.
Девушка говорила о том о сем, незаметно для себя перескакивая с темы на тему, о том, что сегодня у храма какой-то нищий упал под помост, и это жрицы сочли великим знаком неясно чего, о том как она поругалась с мясником, который уже второй год пытается выманить ее согласие на брак, о том...
– Госпожа Ритаа сегодня опять заперлась, небось колдует – насмешливо продолжала Лила.
– Что ты имеешь в виду? - оживился Дани, услышав имя обожаемой возлюбленной.
– Как же, наше самоназваная Богиня творит великие дела – саркастично ответила девушка.
– Так ты знаешь? Откуда? – юноша даже привстал от удивления. Ему от чего-то казалось, что эта тайна поведана лишь ему, избранному, единственному человеку в мире, которому доверилась Ритаа.
– О великие Боги, так ты ей поверил? – удивилась Лила – то-то я смотрю, ты бегаешь за ней как собачонка! Нет, не обижайся, я признаться, тоже была когда-то... – Лила опустила глаза и замолчала.
Мысли Дани путались, вера в собственную избранность пошатнулась, и неожиданная обида начала оплетать сердце. Он уже в мыслях распинал себя и обзывал доверчивым дураком, но сомнений в том, что Ритаа воплощение Великой Богини все еще не возникало.
Будто в бреду юноша начал подниматься с лавки, ему хотелось сейчас убежать далеко в лес и забиться в глубокую яму, чтобы никто и никогда не нашел его. Самолюбие Дани было уязвлено и, поскольку мстить женщине было низко, он мог терзать только самого себя.
– Постой куда ты? – точно в испуге внезапно крикнул Лила. – Я хочу рассказать тебе все, подожди выслушай меня – взмолилась она. Юноша взглянул в наполнившееся отчего-то слезами глаза и остановился.
– Несколько лет назад, когда и я и госпожа Ритаа только попали в этот дом, – начала девушка, – я предназначена была стать ее личной служанкой. Мне даже казалось, что мы были чем-то большим, подругами. Порой мне думалось, что она не высокомерная жена генерала, как считали все, а лишь маленький ребенок, ждущий настоящей материнской любви, которой ему не досталось. Я жалела и любила госпожу, сносила с готовностью все странности и даже верила в ее божественную суть. Дошло до того, что как-то раз в запале, будучи в гостях у родни, я сказала, что служу Великой Богине и поэтому, они не смеют смотреть на меня как на мелкую вошь... – Лила вздохнула, воспоминания приносили боль, когда-то нанесенная рана кровоточила вновь. – Меня осмеяли, и за дело! Я была глупа, пыталась доказать все, описывала чудеса, которые мне явила Ритаа, но каждое чудо мне объясняли и хуже того даже воспроизводили перед моими глазами. Бумага сворачивалась на руке моего дяди точно также как на руке госпожи, из сада принесли сливу и косточку ее легко раскололи, и даже я к ужасу своему повторила этот трюк. Оплеванная ошалелая я вернулась домой и припала к ногам госпожи. Я плакала, рассказывая о своих злоключениях, а она смотрела отстраненно и будто не понимая о чем я. «Ты веришь мне?» – в конце спросила госпожа. «Не знаю» – ответила я. На следующее утро я уже была обычной служанкой в этом доме, не выгнали меня лишь из жалости, генерал не мог просто выкинуть меня на улицу по непонятной прихоти сумасшедшей. – Лила обессиленная опустилась на лавку и молчала.
– Как ты сказала? Сумасшедшей? – выпучив глаза и скривив рот в глупой улыбке, спустя довольно много времени воскликнул Дани.
– А как называть ту, что считает себя богиней, ведь ту что считает себя птицей... – немного испуганно и почти оправдываясь, начала девушка.
– Ты просто ничего не понимаешь! Ты недостойна! Ты...! – Юноша почувствовал, что сейчас именно в эту минуту он способен ударить женщину, даже хуже, убить ее тут же на этом самом месте. В испуге Дани опрометью бросился на улицу и бежал до тех пор, пока ноги не стали подкашиваться и тело в бессилии не упало на землю.
Перед его глазами проносились все те моменты счастья, что разделены были с Ритаа, а в ушах звучали роковые слова Лилы. Не в силах справиться с собой он плакал, крупные слезинки текли по щекам, обжигая кожу. Но Дани ничего этого не чувствовал, в душе нарастала тревога, вера в реальность происходящего пошатнулась, губы его что-то бессвязно бормотали, а тело горело лихорадкой.

Во плоти ч.6

Крах дома Цондари
Прошло несколько дней с тех пор как Дани исчез, Ритаа делала вид, что ничего не случилось. Генерал Цондари, боявшийся лишний раз о чем-то спрашивать супругу, думал, что молодой человек отослан куда-то с поручением.
Надо понимать отношение этого сильного человека к Ритаа, если бы она ему сказала, что является воплощением Великой Богини, генерал бы сделал все, чтобы его жена была правительницей вселенной. Этот человек, не задумываясь, пошел бы ради Ритаа на смерть. Он бы даже отдал ее другому, лишь бы видеть как любимая женщина улыбается от счастья.
Но вот этого самого счастья он никогда не умел Ритаа подарить, хотя старался выполнять все ее прихоти и любил не помня себя. А она лишь безразлично принимала эти дары как-будто по-другому и быть не могло.
Изредка они спали в одной постели, отчего воплощенная богиня шла на такое богохульство над своим телом объяснить было сложно. Она сама этого не понимала, но иногда уступала желанию мужа, однако было холодна, хотя осчастливленный генерал этого почти не замечал. Детей у них не было, то ли кто-то из родителей был бесплоден, то ли Ритаа выбирала нужные дни, а может просто в своей божественной власти не хотела иметь ребенка.
Говорили супруги редко, в основном по делу, Ритаа выражала свою волю, Цондари беспрекословно исполнял, чего бы ему это не стоило. В доме генерала богиня обладала почти неприкосновенной беспрекословной властью.
Все это не могло долго укрываться от глаз недоброжелателей и завистников, давно метивших на занятую Цондари по праву должность. Однако интриги до поры до времени обходили генерала стороной, погребая под своими обломками тех ,кто строил козни, но все это не могло продолжаться бесконечно.
Как уже упоминалось прошло несколько дней и Ритаа не надеялась почти увидеть Дани вновь, все мысли ее, однако, были заняты внезапным исчезновением наперсника. В душе зародилось некое чувство, которому лишь непомерная гордость не давала выйти наружу. За всеми этими переживаниями женщина и не заметила, что в доме творится что-то странное: слуги подозрительно шушукаются, а муж необычно мрачен.
Всему виной был некий донос, которому неожиданно дали ход. Генерал был невиновен, но это никого не интересовало, нужен был лишь предлог, толчок, от которого переменилось бы отношение государя к заслужившему так много полководцу. Самого Цондари никто в расчет не брал, давно считалось, что он превратился в тряпку, которой верховодит взбалмошная жена.
Однако такие заключения были преждевременны, генерал с достоинством выдержал и эту низкую политическую схватку, и к тому времени как Ритаа окончательно оправилась от потери Дани, все шло по-старому. Ничего казалось не предвещало беды, которая вот вот должна была случится.
Утром рокового дня Ритаа как обычно прогуливалась в парке, пытаясь наслаждаться вновь обретенным одиночеством. В ее жизни было несколько людей, которым она доверялась, вопреки наставлением старой няньки. И каждый раз они отвечали неверием и предательством, Ритаа спасалась безраздельной верой в свое высшее происхождение. « Видимо, я недостаточно хочу себе друга или слугу или... да я вообще не понимаю чего я хочу, как тут можно еще и жаловаться» – горько усмехалась богиня самой себе.
Около полудня она заметила странного человека, следившего за домом, но по обыкновению ничего не принимать всерьез, никому ничего не сказала. Вскоре Ритаа поднялась в свою комнату и заперлась «колдовать». На самом деле она всего лишь тренировалась в умении хотеть четко и ясно, чтобы наконец-то все в этом мире было ей подвластно по малейшему движению мысли.
Неожиданно ее тренировки были прерваны странными звуками в кабинете мужа и даже может быть криками. Почему-то ее почти инстинктивно потянуло туда, отворив дверь, Ритаа в ужасе застыла на пороге. Посреди комнаты лежал генерал в груди, которого беззастенчиво и жестоко торчал кинжал.
Спустя может быть минуту, поддавшись почти животному любопытству, Ритаа вступила в кабинет и подошла к телу. Склонившись, она вдохнула запах свежей еще крови, понимание происходящего пока не овладело молодой женщиной. Для нее все вокруг казалось нереальным.
Вдруг, словно прорвавшись сквозь сон, почти сбив ее, из комнаты выбежал человек, попутно задев большую старую вазу, которая с мелодичным звонов разлетелась на куски, ударившись об пол. Это событие вывело Ритаа из забытья, сначала она пронзительно закричала, потом в голове ее пронеслись странные картины описывавшие ее прошлое и будущее. Девушке вспомнилась старая нянька, по ее желанию погибшая под обвалом, но сейчас все случившееся происходило вне желания Ритаа. Сейчас она ни в чем совершенно не виновата.
На крик сбежались слуги, в ужасе они смотрели на господ, мертвого и живую, столь любимого и почти сумасшедшую высокомерную фурию. Ответ созрел в их сердцах довольно быстро. Госпожа убила генерала по какой-то ей лишь ведомой причине и она не должна уйти от правосудия. Люди двинулись, чтобы схватить преступницу, но в этот самый момент в комнату ворвался Дани. Он метнулся к Ритаа и схватил ее за плечи.
Я этого не хотела! – в этот самый момент кричала Ритаа в истерике, отстраняясь от своего бездыханного мужа. Со стороны это казалось несомненным подтверждением ее виновности.
Однако Дани, не дав никому опомниться, потащил свою богиню к окну и, выбив его, двинулся в лес, где все ему было слишком уж знакомо, чтобы не уйти от преследователей.

Немного о жизни

Разбавляя мои творческие порывы, захотелось неожиданно написать несколько своих мыслей.
Сегодня я задумалась, что лет восемь назад я совершенно была не способна на две очень важные в жизни вещи: просить и признавать свои ошибки.
Просить -- это заметьте не требовать. Хотя многие не умеющие просить склонны многие просьбы воспринимать в требовательной форме и реагировать соответственно, то есть истерически и с крайним возмущением, что не есть хорошо. Так вот одна беда, если вы просить не умеете нормально, но еще хуже если вы и чужие просьбы не способны воспринять как вопль о помощи. Ведь что такое по сути просьба -- вопль о помощи не дать не взять.
Когда-то из ложной гордости, осложняющей мне жизнь, я умела только требовать, причем не повышение зарплаты или уважения к себе, а вполне прозаические вещи. Любая моя просьба была сродни указанию к действиям, генерал, не иначе -- смеюсь я сейчас, но тогда со мной неимоверно трудно было общаться. И мне было тоже трудно, потому что я никогда не унижалась до просьбы, которая никак не могла являться требованием. Если в моих глазах, просьба показывала бессилие или незнание, я от этой просьбы отказывалась мгновенно. Сейчас понимаю насколько это было глупо, насколько много сил было потрачено зря, просто из-за неумения просить.

Признавать свои ошибки горько и сложно. Но если вдуматься, что в этом страшного? От чего-то априори кажется, что признание ошибки сразу низвергнет нас в бездну ада, общественное мнение пошатнется и ... в общем каждый мнит себе непогрешимым святым и от того боится разоблачения. А на самом деле большинство ошибок повод найти верный путь, а потом посмеяться над тем, что было. Естественно есть ошибки, над которыми никогда смеяться не будешь, но они крайне редки. Однако душевными терзаниями мы начинаем мучиться с детства. Разбитая чашка, порванные колготки, немного невинной лжи и вот уже ребенок плохо спит и боится наказания. Становясь взрослыми мы продолжаем бояться зачастую мифического наказания, поэтому переживаем, врем и выкручиваемся, но никогда никогда не признаемся, что ошиблись.
Между тем в большинстве случаев в признании вины ничего страшного нет, зато на душе становится легко и свободно. Часто даже мало мальского наказания не следует за признанием, никто не будет вас считать ничтожеством, за ошибку в алгоритме программы, если вы не делаете их постоянно, вас не казнят, если вы неправильно свели финансовый отчет, особенно, если вы об этом сами скажете и это не откроется самостоятельно. Вы просто слишком много о себе мните. Какие бы не были последствия вашей ошибки они уже есть или в ваших силах их предотвратить, а своим враньем вы только оттягиваете неизбежное, каждый день переживая в фантазии распятие у позорного столба.